Мелкая обслуга крупного капитала

Насколько крепчает гонор так называемого «креативного класса», настолько же уменьшается и его способность дарить обществу сильные произведения. Хотя хитрый Флорида и записал в этот класс и врачей и учителей, всё же «костяк» креаклов составляют пиарщики и бренддизайнеры, продажные журналисты и телевизионщики, и прочие персоны, воображающие себя «IN». Проводники глобалистского образа жизни. А это всё есть люди, посвятившие свою жизнь и таланты обслуживанию хозяев общества, нацеленного только лишь на коммерцию, продажу, прибыль.

Зарождение этой группы-обслуги совпало с американской, а затем и европейской индустриализацией и развитием рекламы.

Большие города — эти особенно отчуждающие в социальном смысле скопления домов, людей и заводов, и манили, и пугали, и вгоняли во внутренние противоречия людей того времени. Картины скажут больше, чем слова. Внезапное отдаление от чего-то очень человеческого лежит в них, прямо говоря, на ладони. Тогда ещё люди были способны распознать сильный дегуманизирующий аспект возникающего общества, в котором всё было «на продажу».

Индустриализация шла полным ходом, на подмогу ей строилось общество потребления. Развивалась реклама и своя собственая эстетика массового потребления.

В какой то момент, когда привычные объяснения качества продуктов стали недостаточными, кому то пришла в голову «гениальная мысль»: привлекать художников и писателей к рекламной деятельности. Считалось, что чувствительность этих людей помогает им видеть людские слабости и проблемы. И именно эти слабости и должны были работать в новых манипулятивных техниках, используемых для продажи всё большего количества продуктов.

Искусство было поставлено на службу коммерции. И в то же время, можно было наблюдать медленное угасание различных направлений традиционного мастерства и обеднение локальной культуры. Журналы становились фельетончиками. Число газет стремительно уменьшалось. Происходила монополизация печатных изданий.

Работодатели ставили художникам и писателям чёткое условие: в первую очередь нужно было думать о продаже, и лишь затем развлекать-увлекать покупателя артистичными изящностями. Многие деятели искусства того времени ощущали трагедию превращения оного в рыночный товар:

«Те, у кого хватит мужества подметят подобное коварство: год за годом Вы прониклись и впитали в себя самые худшие из всех ядов. Люди слушают Бетховена в концертных залах, или же за игровым столом для бОльшего расслабления; репродукции Сезанна висят на стенах в рамках из натурального дерева; Ван Гог — этот тот, который отрезал себе кусочек уха и чей желтый цвет был недавно в моде для оконных красок; …..» Джеймс Эйджи (James Agee) «Let us now Praise Famous Men»

Омещанивание «высокого искусства» отдаёт здесь горечью.

И сегодня, наиболее чувствительные и думающие знают о внутренней пустоте креаклистой жизни. Вся эта имитация творчества и «нешаблонности», оторванных от каких-либо связей с человеческими смыслами и своими корнями. Для того, чтобы затем, бессвязно, играть поверхностными подделками этих корней и смыслов, утешая себя якобы «оригинальным мышлением». Создавая при этом гегемонию образа жизни, в котором всё выставлено «на продажу» и делается ради прибыли. И даже не своей прибыли. А тех же деньгодержателей, сумевших сто лет назад подчинить творчество коммерции.

Материал: http://marinashfr.livejournal.com/5914.html