Советская власть плюс электрификация всего
Казань, 1929 год. Историк партии Пионтковский записал в дневнике:
10 часов, а кругом почти что уже тишина. Редкие прохожие, иногда боязной поступью, как замерзающая черепаха, проползает трамвай. Какая-то одинокая проститутка с истомленным лицом толкнула меня локтем. На другой день вечером, когда я возвращался с юбилейного заседания, эта же проститутка встретилась в том же самом квартале, видно, нет потребителей. А до революции Проломная славилась проституцией — это уже несомненный успех нового строя.
На съезде историков-краеведов были прекурьезные моменты и прекурьезные участники. Выступал, например, с докладом на съезде этнограф Булич, а во время банкета он произнес речь от имени бывших людей за Октябрьскую революцию. Оказалось, что он действительно бывший человек, бывший помещик и бывший земский начальник. Теперь он лишен избирательных прав и снят со службы. И вот он заявил, что и нам, говорит, бывшим людям, Октябрьская революция дала чрезвычайно много, поскольку она нас приобщила к культурной работе.
Город как город: дымят клубы дыма, засыпанные снегом пустынные улицы, кое-где редкие прохожие, те же старые дома. На Воскресенской, теперь ставшей Чернышевской, почти нет ни одного магазина, всюду конторы государственных организаций, а раньше это был центр торговой жизни. В Гостином дворе внутри, где торговали в былые времена всякой дрянью, устроили зоологический сад, а в помещениях лабазов и лавок развернулся этнографический и исторический музей. И на углу где-то пристроился маленький музей революции. Меня затащили в него.
Театр, бывший клуб совторгслужащих, был битком набит — и всё татары, всё молодежь от 17-18-ти до 30-32-х лет. Тысячи людей вызвала к культурной жизни только революция. Играют и поют на татарском языке. Татарские молодые артисты играют с энтузиазмом, с огромной экспрессией. Дело происходит в деревне. Девица-татарка полюбила одного, а родители стараются выдать ее за другого — богатого. Это один из видов устарелой цыганской оперетки, вернее, украинской оперетки. При любом буржуазном строе ее можно было бы играть и ставить, а для татар — это завоевание революции. Только революция дала возможность им образовать кружок поэтов, печатать свои стихи, романы. Развертывать национальную культуру. Интересно, конечно, было бы знать, какое содержание в эту культуру они вкладывают. Боюсь, что от крестьян там больше, чем от рабочих.