Гибридное управление экономикой

Сочетание рынка и плана пока сильнее не только рынка, но и плана — сообщает нам Онотоле Вассерман.

Выдающиеся советские математики Виктор Михайлович Глушков (1923–1982) и Леонид Витальевич Канторович (1912–1986, лауреат Нобелевской премии по экономике «за вклад в теорию оптимального распределения ресурсов») изучали, помимо прочего, различные методы планирования. Вот главные выводы из их исследований. Общее число арифметических действий для расчета точно сбалансированного плана производства пропорционально общему числу названий изделий, производство которых планируется, примерно в степени 2,5, а для расчета точно оптимизированного плана — примерно в степени 3,5 (сам критерий оптимизации — выбора лучшего варианта плана — вычислить несравненно проще). В ту эпоху СССР производил примерно 20 миллионов видов изделий, и весь мировой компьютерный парк мог справиться с точной балансировкой плана производства за века, а с его оптимизацией — за миллиарды лет.

На практике все планы пока приближенные, что порождает значительные потери (в основном — вследствие рассогласования звеньев хозяйственного механизма). Эффективность методов приближения можно оценить по соотношению суммарного конечного результата, достигаемого по ним и по теоретически возможному точному оптимальному плану. При производстве десятков миллионов видов изделий наиэффективнейший (всего в несколько раз хуже идеала) приближенный метод планирования — децентрализованный: каждый хозяйствующий субъект планирует свою деятельность самостоятельно; рассматривает всех прочих лишь как ограничения на область поиска его решений; узнает о других, как правило, не напрямую, а через сводные показатели вроде цен. Этот метод более известен как рыночная экономика; те приближенные методы, что доступны единому планирующему органу, еще в несколько раз менее эффективны, чем рынок.

Даже у приближенного централизованного планирования (ПЦП) есть неоспоримое и давно проверенное на практике преимущество перед приближенным децентрализованным планированием (ПДП). ПЦП позволяет сосредоточить на избранных направлениях такие ресурсы, что продвижение на них многократно сильнее, чем при ПДП (так, за Великую Отечественную войну СССР произвел впятеро меньше черных металлов, чем объединенная под руководством Третьей Германской империи Европа, и втрое меньше самой Германии, но создал в несколько раз больше оружия, техники и боеприпасов, чем тогдашний ЕС, и завалил противника — вопреки расхожему мнению — не телами, а снарядами). Но при этом потери на других направлениях несоразмерно велики (на протяжении большей части Великой Отечественной войны уровень жизни в СССР был существенно ниже, чем даже в оккупированной немцами Польше, не говоря уже о кормившей немцев Франции).

ПЦП полезно в критических обстоятельствах, при жизненной необходимости решения конкретной задачи (так, в 1961 году, после первого в мире — советского! — полета в космос, США создали централизованную структуру для полета на Луну прежде всего потому, что удар по репутации рынка мог побудить даже самих американцев к полному переходу на план), но в спокойных обстоятельствах ПДП позволяет жить ощутимо благополучнее (даже при том, что ПДП позволяет некоторым слоям общества перетягивать на себя почти все одеяло).

Мировой компьютерный парк непрерывно развивается. При сохранении нынешней скорости роста вычислительной мощности уже лет через 8–10 станет возможно в облачном режиме (в каждый данный момент — только на компьютерах, подключенных к интернету и не загруженных другими задачами) менее чем за сутки (а быстрее в реальном хозяйстве и не нужно) вычислять точный оптимальный план производства примерно сотни миллионов названий изделий. Столько их нынче во всем мире, если не рассматривать изобилие торговых марок одного и того же товара (так, ацетилсалициловую кислоту выпускают под добрым десятком наименований в основном потому, что первое аптечное название — аспирин — зарегистрировал первый производитель — Bayer).

А что же делать до той поры? Неужто довольствоваться тем, что соизволит подать от щедрот своих невидимая рука рынка?

Крайние решения — не всегда лучшие. Даже не всегда осуществимые. ПДП децентрализовано с точки зрения руководителя конкретного предприятия, но централизовано для его подчиненных. ПЦП централизовано лишь по показателям, входящим в отчеты: не предписывать же из Москвы или Вашингтона, в каком порядке каждому каменщику класть каждый кирпич! Нигде не существует ни абсолютно свободного рынка, ни абсолютно всеобъемлющего плана. Рынок и план всегда сочетаются. Вопрос лишь — каким способом и в каком соотношении.

В США государство мало чем владеет, даже в инфраструктуре. Зато участники финансируемых из госбюджета работ — вроде лунной программы — подвергаются столь подробному надзору и контролю, что порой могут позавидовать советским госплановским временам. А стратегические разработки за казенный счет становятся общим достоянием: так возник интернет.

Китайская Народная Республика сейчас преобразует значительную часть государственных предприятий в акционерные. Но сохраняет контроль над ними — скажем, через золотую акцию. А ключевые отрасли (прежде всего инфраструктура) остаются государственными.

В нашей стране идея сочетания планового и рыночного секторов возникла еще в 1921 году. Ее назвали новой (по сравнению с военным коммунизмом — вынужденным планированием всего и вся во время войны) экономической политикой. НЭП пришлось не раз модифицировать, и до совершенства — судя по достигнутым результатам — концепцию довели только к середине века. Государство полностью управляло несколькими отраслями — металлургией, тяжелым машиностроением, транспортным строительством. Они в совокупности составили фундамент хозяйства. На него опирались прочие производства, включая негосударственные (те взяли на себя, в частности, почти весь быт). Уже к концу 1920‑х термин НЭП вышел из употребления: частной собственности — имущества, приносящего владельцу доход от использования его другими, — в СССР почти не осталось. Средства производства, не находящиеся в государственной собственности, принадлежали тем, кто на них работает — либо в одиночку, либо в формате производственной артели, где все сотрудники были еще и совладельцами. Негосударственные производители после продажи государству части продукции, предусмотренной планом, и взаиморасчетов с партнерами распоряжались остальным по своему усмотрению, рыночно.

Систему сломал Никита Сергеевич Хрущёв: национализировал все несельскохозяйственные артели и заметную долю сельскохозяйственных, а одиночных работников не только обложил непомерным налогом, но и ограничил в правах.

Возможно, решение Хрущёва в какой-то мере вызвано тем, что при любых известных формах сочетания планового и рыночного хозяйствования возникает заметный корыстный (в разных формах — от хищения до лоббирования) переток ресурсов из планового сектора в рыночный. Зато в смешанном хозяйстве можно централизованно планировать как раз то число названий изделий, что допускает точный расчет плана. Из‑за Хрущёва Госплан захлебнулся в непомерно возросшей номенклатуре: если число названий растет вдесятеро, то объем вычислений — в три тысячи раз!

Сейчас в РФ все жестче планирование оборонных отраслей: по политическим причинам они выведены из удушающей хватки невидимой руки рынка, отчего ее адепты призывают нас разоружиться. Номенклатура оборонки — на пределе нынешних возможностей точного централизованного планирования. Вероятно, по мере роста вычислительной мощности план охватит все больше отраслей — и выход из рынка пройдет плавно.

Для полного использования открывающихся возможностей нужны дополнительные исследования (по моим прикидкам, десяткам специалистов придется трудиться 5–6 лет, и в первые пару лет на их работу уйдет примерно 5 миллионов рублей в месяц), но по их завершении план станет выгоднее рынка уже по всем показателям без исключения. И выигрыш окажется таков, что позволит адекватно компенсировать всем и каждому любые потери, порожденные изменением структуры общества. Особенно если это изменение будет эволюционным.