Конкуренция дерьмоделов и война миров

Считается, что основная проблема с капиталистами состоит в том, что последние слишком много тратят на собственное потребление. Ну, там, ананасы с рябчиками жрут, «Вдову Клико» с «Hennessy» мешают. На «Бентли» с «Ламборгини» рассекают, на собственных яхтах вечеринки с супермоделями закатывают. Ну, а про резиденции и виллы и говорить смешно: даже самый «зачуханный» олигарх районного масштаба – и тот старается трехэтажный дворец отгрохать, на несколько тысяч метров. В общем, обжирают простой народ, как саранча. Это представление просто, бесхитростно и понятно всем: в самом деле, разве может быть хорошо, что один имеет стометровую яхту и резиденцию на двести гектар, в то время, когда остальные не имеют ничего.

Отсюда, кстати, очень часто выводится противопоставление «плохих капиталистов», вроде «наших» Дерипасок и Прохоровых, которые «прожирают деньги простых людей». И хороших, в качестве примера которых часто приводят то того, то другого представителя Запада, которые живут, в общем-то, скромно, «шубохранилищ» не имеют и вообще, ездят на велосипедах. Однако, как это обычно бывает, данное обыденное представление является не то, что бы неверным, но очень сильно искажающим реальную картины мира. Дело в том, что пресловутое «сверхпотребление богатых» на самом деле выступает наименьшей из всех проблем, которые они приносят миру. Это очень просто понять: ну, в самом деле, сколько может стоить самая дорогая вилла? Где-нибудь на Лазурном Берегу? Десять миллионов евро? Сто миллионов? Даже в этом случае видно, что в отношении с декларируемым капиталом наших миллиардеров данная сумма достаточно мала. В лучшем случае, личное имущество занимает 10% от той суммы, которая является главной характеристикой «сильных мира сего».

Что же представляет остальное? Никакого секрета в этом нет. Остальным богатством являются акции, а так же разного рода иные ценные бумаги, означающие находящиеся в собственности у данных граждан те или иные компании. Собственно, именно эта часть и должна, по сути, именоваться капиталом, как таковым – а все виллы и яхты это так, мелочь. И как раз обладание ею и делает капиталиста капиталистом. Более того, на самом деле, столь «любимое» обывателями сверхпотребление является побочным процессом главной цели любого бизнеса. А именно – увеличения указанного капитала, роста этой основной части богатства. Впрочем, тут нет смысла пересказывать то, что было сказано классиками более полутора столетий назад – можно просто отослать к первому тому «Капитала».

А пока нам следует понять, что основной задачей капиталиста является вовсе не закатывание вечеринок на десятки миллионов долларов, пожирание фуа гра килограммами и строительство пресловутых «шубохранилищ». А совсем иные вещи, а именно – развитие своего бизнеса, увеличение количества заводов и прочих производственных мощностей, строительство логистических центров и т.д. и т.п. В общем то, что приводит к росту той основной цифры, которая и характеризует бизнес – а именно, капитала. (На самом деле, тут есть известная тонкость, состоящая в том, что капитал может увеличиваться и спекулятивным образом, но о ней будет сказано ниже.)

Так в чем же дело? Получается, что «проклятый буржуй» своей основной целью считает ни что иное, как развитие производства, работает не покладая рук над его усовершенствованием и занимается прочими подобными делами, которые нужны для того, чтобы данное производство существовало. Что тут не так? Почему бы не признать, что тем самым он делает важную и нужную обществу работу, за что его надо беречь, холить и лелеять…

* * *

Однако существует одна «мелочь», которая в корне все меняет. А именно, то, что всеми этими полезными вещами капиталист занимается с единственной целью: с целью увеличить свою долю на рынке. Т.е., победить в конкурентной борьбе других капиталистов. Усовершенствование производства и грамотное управление в данном случае – просто побочный продукт, не говоря уж о выпуске нужного потребителям товара. С последним, впрочем, сегодня уже все так прекрасно: если у капиталиста будет возможность продавать откровенное дерьмо (через мощную маркетинговую компанию) – то он будет продавать дерьмо (причем, это не является современной особенностью, об этом писал еще Карл Маркс в своем «Капитале»). Что же касается усовершенствования производства, то можно увидеть, что оно отнюдь не является неотъемлемой частью процесса роста капитала: если капиталист может обойтись без него, то он прекрасно обходится. Более того, вполне возможна деградация производственного процесса – например, при переводе производств в страны т.н. «Третьего мира». (Вследствие чего, например, реальное использование промышленных роботов на порядки меньше того, что прогнозировалось в 1980 годах.)

Впрочем, и это еще не самое важное. Даже если качество продукта будет более-менее высокой (в классе «лакшери»), а технологии будут развиваться, то все равно, нацеленность на конкуренцию неизбежно ведет к тому, что выпускаемые товары «оптимизируются», исходя из этого. Т.е. внимание уделяется почти исключительно тем «маркетинговым» параметрам, на основании которых и осуществляется выбор его покупателем. Например, если вспомнить недавнее время, то основным качеством, по которому шел «отбор» компьютера, была тактовая частота (процессора). В результате последняя «взлетела» к своему технологическому пределу – что не скажешь про реальную производительность. И подобный «конкурентный параметр» можно выделить для самых разных отраслей. Для смартфонов, например, таковым оказался размер экрана, в результате современные «мобильники» все чаще не помещаются в кармане, а о времени работы от батареи лучше не вспоминать. А для автомобилей подобным «суперпараметром» стала мощность двигателя, благодаря чему уже к 1970 гг. века она перевалила рубеж в 100 л.с. (при том, что используются они так же, как 20-30 л.с. довоенных машин).

Впрочем, данная проблема («оптимизации» потребительских качеств производимых товаров для процесса конкуренции) требует отдельного рассмотрения. Тут только можно отметить, что она является ни чем иным, как системной особенностью указанной выше конкурентной борьбы, неизбежностью данного процесса. И значит, устранить ее, установив реальной целью производства удовлетворение реальных потребностей человека, невозможно. До тех пор, пока существует капитализм, все силы человечества будут тратиться не на это, а на борьбу участников рынка между собой, на стремление последних захватить максимальное количество имеющихся денег, превратив их в капитал. Кстати, данная операция может происходить вообще без производства каких-либо товаров, даже низкокачественных. Практически, по «тризовской» формуле: эффект есть, а «механизма» нет.

Речь идет об указанной выше возможности роста капитала через систему спекуляций. Этот метод известен очень давно, наверное, с самого начала формирования капиталистических отношений. (Можно вспомнить, например, пресловутую «тюльпанную лихорадку» в Голландии.) Смысл его в том, что вместо реального товара используют его «виртуальную форму», будь то известные всем векселя или долговые обязательства XVIII – XIX века, «пирамиды» века XX, или «Пузырь доткомов» из 2000 годов. Данное обстоятельство, однако, не мешает многим нашим современникам уверять о том, что спекулятивный капитал является новым явлением, и даже «отделять» его от капитала в «классическом понимании» (т.е. промышленного). Происходит это от того, что бесполезность спекулятивной деятельности для общества, в целом, понятна для большинства. А значит – необходимо отделить ее от «хорошей» (так же по мнению большинства) деятельности по созданию товаров.

К сожалению, сделать это не представляется возможным, поскольку все крупные компании, включая самые что ни на есть производственные, занимаются размещением своих акций на бирже. И разумеется, они так же участвуют в тех самых спекулятивных делах. (Известный скандал с компанией «Энрон», произошедший в 2001 году, касался как раз более чем «железной», энергетической компании. А нынешний «сланцевый пузырь» показал, что разделить спекуляции и производство вообще невозможно.) Впрочем, и это не самое главное – дело в том, что спекулятивное увеличение капитала является ни чем иным, как банальным перераспределением его между участниками. Т.е., той же самой конкурентной борьбой, только выраженной в наиболее «чистом» виде. Поэтому думать, что этот вид «надувательства» по какой-то причине исчезнет, оставит только «хорошее» производство, нельзя.

Но и спекуляции, как таковые, еще не самое неприятное. Самое неприятное состоит в том, что, как не крути, а возможности для увеличения капитала, даже с учетом спекуляций, ограничены имеющимся рынком. Но поскольку «выигравшие» поглощают «проигравших», то идет непрерывный рост имеющихся фирм. Что, соответственно, приводит к «задиранию главной последовательности»: на каждой последующей итерации участники имеют «вес», превышающий предыдущий. Соответственно, растут и «ставки» в этом процессе. Это явление приводит к состоянию, именуемому империализмом (собственно, привело уже давно), при котором значимые участники рынка представляют собой глобальные империи, охватывающие самые разные страны. Это даже дало в свое время идею, согласно которой период конкурентной борьбы уже завершен, и т.н. ТНК окончательно поделили мир. И, следовательно, нас ждет тот или иной вариант «торжества транснациональной олигархии», с заменой последней «национальных элит» и «национальных государств». Это мнение крайне популярно, различаются только оценки этого положения, от положительного (конец войн, свободное перемещение капиталов), до отрицательного («железная пята олигархии»).

* * *

Однако это не так. Превращение игроков «простых» в игроков «сверхкрупных» на самом деле мало что меняет – они так же стремятся отхватить друг у друга имеющийся рынок. Никакого отказа от передела рынка и так уж фантастические размеры нынешних сверхмонополий не означают. А главное – даже современная монополизация вовсе не уведет к уничтожению государств, которые являются крайне удобным инструментом в конкурентной борьбе. Поэтому, несмотря на кажущуюся ликвидацию государственного суверенитета, «привязка» ТНК к тому или иному госаппарату не только не ослабевает, но напротив, растет.

А это значит, что вершиной капиталистической конкуренции является ее самый жесткий вариант — Мировая война. Неизбежная и кровавая, уносящая миллионы человеческих жизней ради главной цели – роста капитала. Причем, никакие попытки избежать ее при существующей системе невозможны: рано или поздно, но все возможности для увеличения доли в общем капитале разных участников «мирным путем» (в том числе и через спекуляции, через раздувание всевозможных «пузырей»), исчерпываются. И остается только одно – тупой передел рынков посредством грубой силы. Этому будет предшествовать период «протекционистской войны», со стремлением разных игроков оформить в «свое владение» целые регионы. Так было перед Первой Мировой войной, так происходит и сейчас: подписание 5 октября 2015 года пресловутого Транстихоокеанского партнерства почти полностью аналогично проводимой в начале XX века Великобританией протектионистской политике (только «настоящие» колонии тут меняются на «полуколонии»). Так что, volens nolens, а мир гарантированно движется к войне…

Вот мы и пришли к пониманию реального недостатка капитализма. Он состоит не в том, что капиталисты прожирают весь созданный продукт. А в том, что основная цель всех участников данной системы – конкурентная борьба друг с другом. Именно из нее проистекают все остальные недостатки капитализма (впрочем, как и любого классового строя), включая такие страшные, как войны. И именно поэтому, не устранив это главное противоречие, нечего думать о том, что можно избавиться от них (причем, как сказано выше, монополизация рынка конкуренцию не устраняет).

Материал: http://anlazz.livejournal.com/95378.html