Марш-бросок

Каждая эпоха порождает определённый социальный тип — так сказать, под свои эпохальные потребности. Дух времени формирует моду на профессию, внешность, думы, устремления. Сейчас много и неустанно ругают бесполых хипстеров — сутулых мальчиков, помешанных на гаджетах фирмы Apple, вегетарианстве, чтении актуально-продвинутых, «непонятных быдлу», книг и просмотре артхаусного кино. Именно эти ребятки зарекомендовали себя как серая масса Болотных бесчинств. Оно верно, однако параллельно с этим у нас сформировался и другой, не менее отвратительный, субъект. Он яро противоположен и даже враждебен хипстеру, но, при всём том, не менее омерзителен, а в силу усвоенной агрессивности — куда как более страшен. Вам, вероятно, приходилось сталкиваться с крутолобыми, быковатыми молодыми (или не очень молодыми) людьми, которые нарочито грубо проявляют себя в общественной жизни? Они уверены в себе, уважают свое непререкаемое Я, прут, как танки, обещают дать в морду вон тому хиляку и закатать в асфальт всех, кто не согласен. Вы скажете: эти существа известны испокон веков и никакой Америки я тут не открыла. Да, но сей образ не выходил за некие маргинальные рамки, оставаясь в стане отрицательных персонажей. Именно такого «реального пацана» в конечном итоге побеждал какой-нибудь тихий очкарик. Или высмеивали всем коллективом. Впрочем, грубая настырность никогда и не считалась символом истинного мужчины.

Теперь посмотрите наши искромётные сериалы — бесконечная череда крутых негоциантов, играющих желваками, кулаками, …кадыками; бандиты с «кирпичным» выражением лица, их сюжетные антиподы — полисмены, коим в силу крутого норова не нравится форма, а потому они рассекают в кожаных куртках и спортивной обуви. Точно такие же терминаторы населяют книжный мир, только к вышеназванной когорте присоединяются космолётчики, спецназовцы и удивительные создания, попадающие из современности в какое-нибудь Средневековье, дабы показать, как надо правильно сражаться в войне Алой и Белой роз. Все эти герои — брутальны, мощны, у них непременно юная любовница модельных статей (даже в XV веке); но главное — никаких разговорчиков. Весомо-грубо-зримо! «Вот они какие — настоящие!» — вопит наш кавалер и, зная «…делать жизнь с кого…», кидается опрометью… нет, не в секцию дзюдо, а к своему компьютеру — гонять по виртуальному полю невсамделишные батальоны. Или напяливает на себя маску дерзкого мачо и погружается в виртуальный мир — показать себя и унизить окружающих. Лучше всего — бабу. Или накатать в интернетах хлёсткий текст о том, что «Путин всё слил» и вообще надо не так! А я бы всех мочил. А я бы всем надавал. При том грозный пацан, возможно, не служил в армии, а до этого — ни разу не дрался во дворе. Слыл тихой мышью, огребая свои бледные трояки по физкультуре, да и те ему проставляли из глубокой жалости. Но мода требует крутизны, а потому — будь добр подпрыгивать, сотрясая кулачишками.

Буквально на днях мне довелось прочесть интересный материал психолога Ольги Гумановой. Так, она пишет: «В нашей постсоветской культуре сложился устойчивый стереотипный портрет мужчины: сильного, железного, «настоящего». Присущие ему черты — это твёрдость, некоторая грубоватость, внешняя сдержанность и холодность. Он — каменная стена, ледяная глыба, несокрушимый мозг». И — давить гадов. Но не у всех выходит, посему требуется маска-личина, чтобы не заподозрили в… гомосексуализме, например. Вы заметили, как наш мужик боится, что его примут за «неправильного», а потому он гневно отвергает любую мягкость в обращении, всякую романтику? «Я же пацан!» А вот советские лётчики, футболисты, физики-ядерщики и прочие монтажники-высотники — на экране и в реальности — не боялись прослыть сентиментальными. Не стыдились носить шёлковые кашне и читать дамам стихи. Помните образ Николая Рыбникова из фильма «Высота»? Вроде бы простоватый, свойский паренёк, но поёт романсы на стихи Дениса Давыдова и знает толк в дамских газовых шарфиках. Что бы обо всём этом сказал современный Колян-Толян, дующий пиво под разухабистый шансон? Психолог Ольга Гуманова очень верно дала определение нынешнего «стойкого мужика» — постсоветский. Я бы хотела продолжить именно эту мысль, но в ином направлении.

В СССР культивировался образ выносливого и целеустремлённого индивидуума — со значком ГТО на груди, с комсомольской путёвкой на целину в кармане и с яростным благородным аристократическим сердцем. Он был прям, честен, несгибаем и — великодушен. Его прототипом и духовным предком являлся рыцарь, декабрист, капитан бригантины — в общем, некто, совмещавший служение и битву — с галантным политесом. Отсюда все эти лесорубы да полярники, плачущие от хорошей музыки и высоких стихов. А вот момент истины — все они были именно настоящими. Их брутальность не страдала из-за лёгкого налёта рефлексии. Их сила не обращалась слабостью, если они страдали от мук любви. А нынче такое поведение считается — хлипкостью. Пацан прогнулся! Потому что жёсткость — наносная, напяленная, присвоенная. Отсюда — истеричная агрессия, тогда как сила никогда не бывает злобно-мелочной.