Разгром СССР

Разгром реинкарнации империи СССР начался в 1953-м, когда были отменены грандиозные планы обживания окраин, заморожены сотни перспективных проектов и разработок, надломлена система подготовки квалифицированных кадров. А места хозяйственников опять, как и в 20-е, заняли блудливые партийные функционеры, имеющие поразительную способность опошлить и извратить любую идею и любой проект, к которым только прикоснутся.

В результате к страху за свою жизнь в таком недалеком прошлом, добавилось брезгливость в настоящем. Страшилки про страшное сталинское время читать увлекательно и интересно. Но любую, самую интересную книжку, рано или поздно придется закрыть и выйти из нее в реал, который неумолимо покажет — кто есть ху.

Оно и показало. Причем в самых что ни на есть измеряемых показателях – если в 1953 году ассортимент бытовых товаров составлял 4500 наименований, то к 1985-му их осталось не более 1500. Качество товара упало примерно на столько же. Если не к ночи упомянутый автопром послевоенные «Победы» мог смело заносить в актив, то более поздние изготовления уже все больше и больше напоминали ведра с гайками.

Макроэкономические же показатели, так любимые современными экономистами, никакого такого преимущества ЗАПАДА не демонстрировали. Не удивительно, что когда СССР рухнул, это стало полной неожиданностью не только для его жителей. Серьезные западные исследователи не могли скрыть своего удивления. Архитектор американской стратегии противостояния с СССР Джордж Кеннан, писал: «Сложно помыслить событие более странное и изумляющее и, на первый взгляд, необъяснимое, чем внезапное полное распадение и исчезновение … величайшей державы… известной как Советский Союз».

Ричард Пайпс, основной американский историк России и консультант Рейгана, назвал эту катастрофу «неожиданной». Специальный выпуск консервативного журнала National Interest был озаглавлен «Странная смерть советского коммунизма».

Самый большой вред, который можно только нанести государству, нанесли его стратеги-идеологи, демонстрируя вопиющую разницу между тем, о чем они вещали и тем, что они делали.

Откровенно наплевательское отношение большевистских защитников пролетариата к самому пролетариату, начавшийся в 60х демонтаж социальных лифтов для наиболее прогрессивных, революционных, а значит наиболее еретических идей и технологий, помноженное на постоянные требования клятв на преданность тем идеалам, к которым сами идеологи относились с презрением — разрушали патриотизм молодежи лучше, чем вся пропаганда противника, вместе взятая.

Ну, как можно было додуматься до того, чтобы самые что ни на есть рабоче-крестьянские парусиновые штаны и х/б майку, самую незатейливую пищу — бутерброд с лимонадом объявить буржуазными? Как можно было самые что ни на есть безобидные молодежные шлягеры и такое естественное проявление сексуальности выставить империалистическими происками? Бред-мрак… Их бы наоборот — объявить победой пролетарской культуры с вручением орденов трудового красного знамени товарищам Ричарду и Морису Макдональдам, Леви Страуссу, Дж. Леннону с немедленным внедрением их достижений на территории СССР…

И ведь ответить на колу-джинсы-жвачку было чем. Так нет ведь, держать и не пущать, потому что «как бы чего не вышло», потому что «ишь, какой умный нашелся», потому что «не должно сметь свое суждение иметь». Ну что я могу сказать… Ну — уроды, прости, Господи, а также «ум, честь и совесть нашей эпохи»…

Осознавать обидно, но необходимо — СССР проиграл не коварным масонам и не всемогущему ЦРУ, и даже не закулисному мировому правительству, а простым строителям небоскребов, синим парусиновым штанам и обычной жареной картошке. И английский язык стал языком межнационального общения не благодаря хитроумным комбинациям Алена Далеса, а благодаря технологическому превосходству, доведенному до конечного потребителя в виде персональных компьютеров, автомашин, самолетов и других полезных и не очень гаджетов. И все это стало результатом свободы выбора и творчества, которой оказалось у молодежи больше в США, чем в СССР.

Она, молодежь, вообще очень тонко чувствует фальшь, но готова временно пренебречь этим неудобством в обмен на свободу выбора и право выхода за рамки устоявшихся стереотипов и догм, как в технической, так и в гуманитарной сфере. И вот как раз эти отдушины троцкистские идеологи, взявшие реванш у хозяйственников в 1953, последовательно и настойчиво ликвидировали.

Им, повторяю, было наплевать и на пролетариат, от имени которого они якобы вещали, и на страну, на которую они якобы работали. Их идеей фикс было (и остается) не строительство коммунизма к 1980 году (или любого другого «изма» сегодня), а выведение идеального для управления человеческого материала. Такое отношение не могло не вызывать резкого протеста, и, в конечном счете, привело к разрушению самого государства, на теле которого проводились эти евгенические опыты.

Идеология США была в этот момент более лояльная к всякого рода экспериментам и еретикам, причем лояльна традиционно. К тому же именно это время было временем демонтажа расовой сегрегации, а это… с чем бы сравнить… ну как если бы Дзинтарс/Домбрава предложили бы предоставить гражданство всем алиенсам.

В анализе причин цивилизационного проигрыша одинаково вредны упрощенные крайности, апеллирующие с одной стороны, к заговору темных сил: «мы такие белые и пушистые, добрые и наивные, а они нас, подлые, обману-у-у-ули» а с другой стороны — к собственной неполноценности. Следствием обоих крайностей является инфантильная недееспособность и обреченность.

Привлекательность любой общественной формации заключается в трех последовательных возможностях, предоставление которых делают ее конкурентоспособной и защищенной:

1. Возможность активного познания и самоутверждения в детстве.

2. Возможность быть полезным, востребованным и общественно одобренным — в молодом и зрелом возрасте.

3. Возможность быть уверенным и защищенным — в старости.

Реализация этой триады не делает само общество гуманным или цивилизованным, оно вообще никакого отношения не имеет к правам человека, так как целиком взята из дикой природы. Но она делает общество одновременно неравновесным и гармоничным, если вообще можно считать что неравенство может обладать гармонией.

Примерно с 30-х годов 20-го столетия человечество жило в уникальных условиях конкурентного сосуществования и двух различных парадигм, каждая из которых по-разному пыталась предоставить своим членам эти три возможности. То конкурентное и далеко не мирное сосуществование дало такой толчок материально-техническому прогрессу, плоды которого мы пожинаем до сих пор и, собственно, именно за счет толчка, приданного в тот период, мы едем до сих пор.

Фаза активного противоборства эгоцентрической парадигмы, проповедуемой Западом и патерналистской — проповедуемой СССР, продолжалась всего 20 с небольшим лет — с 1933 по 1953 годы, после чего патерналистская парадигма начала выдыхаться, не в силах разрешить глобальное противоречие между необходимостью выделения личности над толпой и одновременным приоритетом общественных интересов над личными.

Социально однородные, равновеликие и однообразно отесанные люди-кирпичики оказались более удобным материалом для строительства управленческой вертикали, чем яркие, непохожие друг на друга личности, каждая из которых требовала индивидуальной ячейки и не хотели укладываться рядами и ходить строем.

Ради прочности и стабильности, советская система решила пожертвовать индивидуальностью и проиграла, забыв, что стабильность и покой возможен только на кладбище, а общественная жизнь, это — совокупность беспокойств разной степени тяжести.

Разгром СССР в холодной войне был полным, абсолютным и непререкаемым, со всеми необходимыми атрибутами капитуляции — расформированием вооруженных сил, контрибуциями и оккупацией, правда, не в виде классического размещения гарнизонов в населенных пунктах, а в виде постоянного присутствия в высших управленческих структурах государства представителей стран-оккупантов.

Почему-то эту четкую и понятную истину сегодня очень многие бывшие граждане СССР или вообще не признают, или признают с оговорками и всевозможными ненужными дополнениями, в стиле: «Да, проиграли, но не по-настоящему», «Да, проиграли, но теперь им хуже будет».

Полноте, господа! Проиграли, и всё! В факте этом нет ничего постыдного. Сам факт поражения не делает из проигравших дураков или неполноценных. Неполноценными делают попытки помахать кулаками после драки и абсолютно ненужные ужимки и оговорки – «Ух, мы бы им дали, если б они нас догнали», которые мешают:

а) проанализировать причины и сделать правильные выводы на будущее,

б) оценить существующие риски и экстраполировать полученный горький опыт на день сегодняшний,

в) Перейти от теоретической части обиды и уныния к практической части, которая имеет цель выживания в условиях агрессивной внешней среды, «после того, как…» поражение признано и капитуляция завершена.

Идентификация лузеров

Кстати, а кто, собственно, „is” проигравший?

Предлагаю формулировку: «Проигравшими являются те этнические, экономические, социальные группы, которые уменьшаются количественно (относительно себя самих, довоенных) и качественно, то есть уже не отвечают тем характеристикам, которые были их отличительными признаками и конкурентными преимуществами».

Разобщенность, взаимные упреки и обиды, неравноправие между этносами и субэтносами, классами и стратами также являются признаками проигравшей стороны, хотя и косвенными. Как и неспособность (невозможность) самоуправления и принятия самостоятельных решений по жизненно важным вопросам.

Но главным признаком, повторяю, является количественное изменение состава, а также измеряемых показателей качества этого состава. Одним словом: хотите узнать, кто проиграл – считайте, кого меньше стало — арифметика не подведет.

Так кому проиграет Америка?

Экстраполируя анализ прошлых событий на день настоящий, позволю себе гипотезу, что победитель Америки на международной арене пока еще не присутствует. Может, я что-то не знаю, но мне неизвестна страна, чьи песни поет штатовская молодежь чаще, чем свои. Неизвестна страна, чья одежда и еда является для молодежи США культовой, чьи технологии они используют чаще и охотнее, чем собственные. А пока — если некому подражать, то некого и признавать победителем.

И теперь – вопрос фан-группе РФ, которые постоянно надувают щеки и что-то там рассказывают о реконкисте и строительстве второго СССР – чем таким особенным современная Россия может… даже не понравится, а просто выделиться среди окружающих? Что такого может предложить Россия чужой молодежи из того, что не могут предложить другие страны?

Имхо, господа, пока звездами РусТВ являются группа «Серебро» и шоу-парикмахеры с явными признаками родовой травмы, а не изобретатели и ученые, пока зарплаты академиков меньше, чем премии 14-го клерка в провинциальном банчке, пока студенты московских технических вузов могут претендовать после выпуска только на свободную кассу в Макдональдсе, а финансовыми потоками рулят специалисты, уверенные, что булки растут на деревьях, влияние России будет ограничено офисами Газпрома и собственными патриотическим клубами, поразительно напоминающими райкомы ВЛКСМ образца 1985-1991 гг.

Тому, кто имеет идеалы!

Самое противное, что всё, необходимое для достойного цивилизационной конкуренции, у России есть. Есть неравнодушные люди, готовые, как ни странно, «пахать» за идею. Есть… пока еще есть квалифицированный и привычный к авралам, умеющий нестандартно мыслить технический персонал. Есть сырьевая и производственная, пусть и потрепанная, база. Нет главного – управленцев, желающих слышать и продвигать стратегические инициативы, способные менять этот мир и решать те проблемы, которые кажутся другим нерешаемыми.

А без этих стратегических инициатив любое наведение порядка будет напоминать поиск баланса интересов между группами равновеликих и незамысловатых в своих амбициях воришек, а укрепление армии и флота – попытку одной ОПГ ограничить сферу влияния других ОПГ на корову, которую они исправно доят, забывая кормить и выгуливать.

Перефразируя афоризм Шарля Огюстен Сент-Бева: «Если к сорока годам комната человека не наполняется детскими голосами, то она наполняется кошмарами», смею утверждать: «Если в течение жизни одного поколения элита не наполнит головы своих подданных смыслом жизни, то они наполнятся презрением и ненавистью к самой элите», после чего утилизация этой элиты (иногда вместе с государством) станет просто техническим вопросом «Когда? Кто? По какому поводу?».

В цивилизационной гонке побеждает тот, кто имеет веру и ценности. Имеет идеалы – верные или ошибочные – ради которых готов стоять до конца. Лидеры СССР во второй половине 1980-х таких идеалов не имели, к борьбе оказались не готовы, отказались от нее и в итоге проиграли тем, кто был озабочен банальной максимизацией прибыли. Очередной раз физиологичность победила идеализм. Ждем того, кто прекратит их противопоставлять.

Он, имхо, и станет следующим цивилизационным лидером.

Материал: http://seva-riga.livejournal.com/753333.html