Трагедия русского искусства

Хочу высказаться по поводу трагедии русского искусства. Историческая судьба русского народа определяется искусством — достаточно вспомнить, что русские стали православными благодаря искреннему восхищению красотой искусства Византии явленной их представителям в соборе Святой Софии, которая бывшая мечеть, ныне ставшая музеем.

Естественно, что именно иконопись стала настоящим русским искусством, но к сожалению в 18 веке русских продуло эстетическим сквозняком, дующим в окно, прорубленное в Европу Петром Великим. И они создали другое искусство, которое русское, но европейское, хоть и не нравится европейцам потому, что оно слишком похоже на настоящее европейское искусство, но благодаря другой художественной задаче до действительно европейского искусства оно не дотягивает.

Ну не соответствует западным критериям работы Рокотова и Левицкого, не дотягивают они до уровня Гейнсборо или Сэра Джошуа Рейнольдса. А почему? А потому, что с точки зрения художественной задачи их живопись не живопись, а иконопись.

Самое печальное, что русские художники сами этого не понимают, а то как живопись преподается в художественных школах и институтах еще больше запутывает дело. Студенты Суриковки просто не понимаю принципы на которых основано Западное искусство, несмотря на то, что множество из них ездило на Запад учиться в 18-ом и 19ом веках. Положение изменил только модернизм, а до Кандинского и Гончаровой на Западе знали и считали влиятельным только Брюллова.

В результате в России эпоха модернизма обернулась своей противоположенностью, и традиционным российским искусством стал считаться классицизм и романтизм — течения, на Западе пожалуй дальше всех отошедшие от художественных принципов иконописи. А Бранкузи и Шагал, сознательно пытавшихся вернуться к этим принципам, в России объявили не умеющими рисовать еретиками и разрушителями художественных канонов традиционного искусства.

И совсем не случайно искреннее восхищение на Западе зачастую вызывают «не умеющие рисовать» самоучки, а академики типа Глазунова или Шилова вызывают скорее этнографический интерес к отсталым русским дикарям с их карго-культами и варварскими обычаями. (Глазунов-график был очень не плох в Петербурских ночах, а Шилов конечно профессионал высокого класса, но это ничего не меняет в этой характеристике)

Очень редкие исключения составляют индивидуальности настолько яркие, что они умудряются расплеваться со своими учебными достижениями, и после шести лет в художественном училище начинают художественную жизнь с чистого листа. Парадокс, но отбросив школьные навыки, они интуитивно приходят к тому, чему студентов-художников и искусствоведов на Западе учат в аудиториях, а оголтелые не пойми с чего реалисты типа Глазунова и Шилова объявляют их бездарными эпатажниками и носителями плана Даллеса. И травят их как дог-хантеры травят бездомных собак.

Причем перестройка и гласность положение только ухудшили, так как в СССР такие коллекционеры как Костаки все таки могли вытащить из безвестности таких гениев как Анатолий Зверев или супре-талантов как Дмитрий Плавинский. А после распада СССР коммерциализованное искуйсство вполне закономерно оказалось в лапах эффективный менагеров типа Марата Гельмана, развернувших широкомасштабную торговлю подделками, благо невежественная новая русская буржуазияи в силу родовой травмы лишенная эстетического чувства начисто, скупает произведения этого искуйсства на основании мнений соответствующих экспердов.

Между тем мое поколение породило огромное количество супер-талантливых людей, творчество которых до сих пор неизвестно мейнстримной художественной тусовке, и некоторые из-них были моими друзьями!

В поэзии на ум конечно сразу приходит великий русский поэт Никита Поленов, а в изобразительном искусстве Лысаков и Сергей Арто — он же Сережа Артамонов, бывший в 80-х моим ближайшим другом. Но самым талантливым живописцем из них всех был сын Бориса Мессерера и Нины Чистовой Александр Мессерер. До сих пор перед глазами стоит его пейзаж, который его бабушка и по совместительству глава клана Мессереров повесила на главное место в напоминающей музей квартире. Вот уж действительно человек поцелованный Господом — такого чувства цвета как у него я больше не встречал, а я и сам цветовик тот еще, и в Пратте карточки колор-айд на спор угадывал как в цирке при большом скоплении народа. Именно поэтому я и сумел еще тогда оценить его талант и, продав перед уездом свою оранжевую пятерку со спортивной подвеской, наддувом карбюратора закисью азота и ржавыми крыльями аля знаменитый роман Ремарка, пошел и на вырученные деньги купил его лучшие этюды.

Материал: http://abrod.livejournal.com/1127513.html