Новый мировой порядок на руинах Югославии

Определенные силы на Западе не только использовали Югославию в качестве инструмента для установления «нового мирового порядка», но и превратили страну в испытательный полигон для «пилотного» применения этого порядка на практике. И весьма печально, что именно сербы, на которых главным образом и ставился этот опыт, совершенно не поняли этого.

Более того, часть сербского номенклатурного аппарата даже в ходе югославских войн 1990-х пыталась наладить «дружеские» отношения с США, дабы остаться их главным союзником на Балканах, как это было при Иосипе Броз Тито. И, соответственно, шла ради этого на откровенное предательство, как сербских национальных интересов в целом, так и всего сербского населения, включая жителей Хорватии, а также в Боснии и Герцеговины.

Ещё при Тито в СФРЮ сформировался слой «коммунистической буржуазии», в 1980-х годах полностью захватившей политическую власть, а в 1990-х при помощи «криминальной приватизации» – экономическую. Именно в те годы коррупция и бандитизм стали неотъемлемой частью системы государственного управления республиками бывшей Югославии.

Пионером здесь стала Сербия. В этом нет ничего удивительного, ведь именно Белград был столицей СФРЮ, а также политическим и экономическим центром, где были сосредоточены все рычаги управления Югославией. С Белграда и начался развал Социалистической Федеративной Республики Югославия.

Создание по инициативе Тито и при активном участии Эдварда Карделя Конституции СФРЮ 1974 года, как и введение в правовые нормы возможности выбора национальности «югослав», было вполне логическим развитием идей югославской модели социализма.

Новая Конституция расширяла права республиканских организаций Союза коммунистов Югославии (СКЮ), что в значительной степени увеличивало поддержку политики Иосипа Броза Тито со стороны региональной партийной элиты. Югославская народная армия (ЮНА) прекрасно обеспечивалась всем необходимым, а высокий уровень материального довольствия определял привилегированное положение её командного состава в обществе.

Благодаря этому власть Тито, подкрепляемая стоявшим над органами партии аппаратом государственной безопасности, не имела серьезных противников ни внутри страны, ни за её пределами. В то же время аппарат этот, получивший контроль над всем уголовным миром Югославии, превратился в государство в государстве.

Под предлогом борьбы с «врагами народа» представители спецслужб СФРЮ часто выезжали «по работе» в Европу, где при их непосредственном и активном участии создавались мощные организованные преступные группы (ОПГ).

Пользуясь тесными отношениями со спецслужбами США, Великобритании, Франции и Израиля представители югославских органов госбезопасности фактически создали мафиозную сеть, распространившую своё влияние, в частности, на ФРГ, Австрию, Италию, Голландию и Швецию. Хотя появляться лишний раз, например, в Великобритании они явно избегали.

Благодаря этому влиятельными политиками в Югославии становились такие криминальные авторитеты как, допустим, Желько Ражнатович по прозвищу «Аркан», поставленный Интерполом в середине 1970-х годов в разряд десяти самых опасных международных преступников. Помогла Желько в стремительном «карьерном росте» дружба его отца, офицера ЮНА, с полковником запаса военной безопасности Стане Доланцем, занявшим в 1982 году пост министра МВД СФРЮ.

Участие Югославии в «Движении неприсоединения», созданного по инициативе Тито и фактически возглавляемого им, позволяло СФРЮ выступать в качестве своего рода посредника в торговле между странами Запада и СССР. В том числе это позволяло военной промышленности Югославии осуществлять экспортные поставки, как в интересах США, так и Советского Союза в те страны, куда те, по политическим причинам, отправлять оружие не могли.

Географическое положение обеспечивало СФРЮ статус одного из крупнейших центров транзита грузов с Востока на Запад и обратно. Морское побережье и горные курорты Югославии делали страну крайне привлекательной для туризма. А югославский паспорт гарантировал безвизовые поездки в большинство стран мира, благодаря чему свыше двух миллионов югославских граждан уезжали на заработки в Западную Европу и Северную Америку, обеспечивая значительный приток валюты на родину.

Естественно, что предприимчивые югославы достаточно широко пользовались таким положением дел в своих личных интересах, в том числе организуя частный бизнес как собственно в СФРЮ, так и за её пределами, включая и СССР.

Всё это обеспечивало достаточно высокий жизненный уровень населения Югославии, в силу чего СФРЮ просуществовала ещё более десятилетия после смерти Тито.

Однако судьба Югославии была запрограммирована Иосипом Брозом, как до её распада, так и после него, когда сработали механизмы, заложенные всё той же Конституцией 1974 года, и представители региональных элит достаточно быстро демонтировали СФРЮ ровно по границам социалистических республик и автономных краев, начертанных Иосипом Брозом Тито.

Развал СФРЮ спровоцировал в 1990-х годах глубокий экономический кризис на всём постюгославском пространстве, который усугублялся вооруженными конфликтами и международными санкциями. Ещё более ситуация осложнилась, когда номенклатурный аппарат уже Союзной Республики Югославия (СРЮ в составе Сербии и Черногории просуществовала с 1992-го по 2003 год) решил поправить свои дела за счёт ограбления и так сильно пострадавшего населения страны при помощи втягивания его в финансовые пирамиды.

Наиболее ярким примером этого может служить история с банкротствами акционерного общества «Югоскандик» («Jугоскандик») Ездемира Васильевича и банка «Дафимент» Дафины Миланович, на базе которых были организованы крупнейшие на Балканах финансовые пирамиды, лишившие десятки тысяч людей сбережений и средств к существованию.

Наиболее влиятельные госчиновники и их окружение получали от «Югоскандика» весьма значительные средства. Формально эти средства предназначались для финансирования боевых операций в Хорватии, а также в Боснии и Герцеговине. Соответственно, денежный поток должен был находиться под жёстким надзором службы госбезопасности Сербии. Но в действительности бóльшая часть этих средств направлялись не дальше карманов представителей правящей элиты.

Ещё в 1993 году в югославских средствах массовой информации (СМИ) появились документы, свидетельствующие о том, что управляющий делами «Югоскандика» Драгослав Аврамович перечислил из бюджета Белграда при тогдашнем белградском градоначальнике Небойше Човиче миллион немецких марок, не указав при этом в квитанции получателя.

Первый из них – будущий руководитель Нацбанка Югославии и реформатор югославской финансовой системы (скончался в феврале 2001-го на 82-м году жизни в США), второй – впоследствии «демократический» оппозиционер, а затем и член «демократического» правительства Югославии.

Как нетрудно догадаться, банкротство «Югоскандика» югославских чиновников не разорило, а Ездемир Васильевич беспрепятственно покинул Югославию, прихватив с собой средства более трех сотен тысяч своих бывших клиентов.

И даже угрожал через СМИ устроить государственный переворот. В своём открытом письме он рассказал о том, что в мае 1993-го в Тель-Авиве в присутствии представителей из Госдепартамента США и службы Моссад его просили организовать правительство Югославии в изгнании. При этом ему была обещана связь с наследником югославского королевского престола Александром Караджорджевичем, а также финансирование – для начала в размере 7,3 млн швейцарских франков.

После подобных заявлений Ездемир Васильевич был арестован израильской полицией. А в августе 1993 года группой югославов в Италии было организовано похищение его матери, жены и сына. После их освобождения Васильевич прекратил свои интриги с генералами ЮНА и уехал с семьёй в Эквадор. С тех пор югославская служба госбезопасности никакого интереса к нему не проявляла.

Между тем, владелица банка «Дафимент» Дафина Миланович, также разорившая тысячи югославских граждан, уезжать из Югославии даже и не собиралась. И часто мелькала на телевизионных экранах в окружении своих телохранителей.

И только после падения режима Милошевича были возбуждены судебные процессы против Миланович и Васильевича, в ходе которых выяснилось, что «Югоскандик» и «Дафимент», долгое время финансировали деятельность службы югославской госбезопасности и были тесно связаны с израильским капиталом. Например, израильским совладельцам банка «Дафимент» официально принадлежала 25-процентная доля.

Политику официального Белграда в середине 1990-х достаточно хорошо характеризует и «справедливый раздел» государственной казны СФРЮ. О чём можно судить, в частности, по тому, что тогда в Страсбурге перед Интерполом была поставлена задача найти неожиданно исчезнувшие из югославской казны огромные суммы средств в иностранной валюте, а также 60 т золота.

Не секрет сегодня и то, что с согласия югославского руководства из районов боевых действий в Хорватии и в Боснии и Герцеговине шли бесчисленные караваны в Сербию с различным имуществом. А в обратном направлении шли конвои с сигаретами, боеприпасами и горючим, предназначавшиеся, прежде всего, для противника. И никого не смущало, что оплачивали эти поставки немецкими марками и долларами различные исламские фонды.

Всё это привело к небывалому расцвету преступности на постюгославском пространстве, тем более, что многие югославские «криминальцы» с началом боевых действий на Балканах были вынуждены вернуться на родину. Потому, что Западная Европа, где они до этого счастливо обитали, стала вдруг негостеприимной по отношению к югославам, особенно сербам.

А, поскольку организованная преступность без покровительства власти существовать не может, то грань между криминалом и правоохранительными органами в ходе войн на постюгославском пространстве становилась всё менее различимой. Границы между политическими идеологиями стирались, а главным стимулом становились деньги и власть.

К тому же сербский менталитет характеризуется почти болезненным индивидуализмом, переходящим в настоящий эгоизм, зачастую отвергающий общественные и национальные интересы в угоду личным. «Комплекс превосходства» является причиной высокой конфликтности в сербском обществе. Поэтому крайне тяжело ожидать некоего национального возрождения, когда любое собрание, на котором присутствует больше двух сербов, заканчивается взаимными обвинениями и выдвижением фантастических планов развития при полном нежелании не только реально что-то делать, но даже просто слушать друг друга.

Соответственно, глупо обвинять во всех бедах «посттитовской Югославии» иностранные спецслужбы. Потому, что именно местные «органы», главным образом, контролировали ситуацию в регионе. И делали это, благодаря тесным родственным и земляческим связям, даже после того, как в 2001 году Милошевич потерял власть.

В этом контексте очень странно выглядит картина «героического сопротивления блоку НАТО», созданная в ходе войны югославскими пропагандистами. Учитывая то, что все финансовые средства Югославии в этот момент находились в руках олигархов с британскими, американскими и французскими паспортами, все капиталы которых находились, соответственно, в банках Великобритании, США и Франции.

Фактически же в Сербии всесторонне поддерживалась «партийная диктатура», созданная ещё в период правления Тито, которая и открыла дорогу олигархам, ставшим владельцами огромных состояний именно при Милошевиче. Между тем, лежащий в основе такой политики культ личности, в новых условиях делал ситуацию слишком восприимчивой к личным качествам вождей. А политические лидеры оказались чересчур зависимы от своего окружения, которое, войдя во вкус власти, всё больше пренебрегало своими обязанностями в пользу причитающихся им привигелий.

Естественно, что функционирующий таким образом управленческий аппарат нашёл массу поводов для различных махинаций даже на самом высоком государственном уровне, что, в итоге, привело к полному развалу экономики и, конечно же, югославских вооруженных сил.

Во времена социалистической Югославии управленческий аппарат был настолько связан с идеологией, что резкий отказ от неё привел к хаосу в рядах армии, который усугубился гражданской войной в регионе. В итоге занимавшие ключевые посты политические деятели и военачальники просто завязли в междоусобных интригах и криминальных схемах, которые, в свою очередь, привели к власти профессиональных жуликов и авантюристов.

Таким образом, вместо настоящих специалистов на ключевые должности стали приходить неграмотные выскочки, для которых быстрая нажива любыми средствами была основой существования. А потом эта тенденция и вовсе превратилась в признак «хорошего тона». Очевидно, что это не было какой-то случайностью, так как всё это работало на ослабление экономической и военной мощи государства, не только занимавшего ключевые позиции на Балканах, но и оказывавшего существенное влияние на общую расстановку сил в мире.

Новая политика Югославии на фоне краха социалистической системы предполагала сохранение власти правящей элиты любой ценой – не более и не менее. Однако Запад уже не нуждался более в «югославском социализме», открытом всему западному миру и являвшимся своего рода «троянским конём» в социалистическом лагере, созданном Советским Союзом. И лондонские кураторы югославского проекта поставили своих подопечных в известность о необходимости кардинальных перемен уже не только в политике, но и в идеологии.

Чтобы обеспечить эту трансформацию, а также максимально оперативно демонтировать отслуживший своё государственный механизм СФРЮ, упор был сделан на разжигание в регионе и, в частности в Сербии, националистических настроений. Тем более, что все условия для этого давно были созданы, и ничего специально изобретать не пришлось, так как патриотизм и православие всегда определяли сущность настоящих сербов.

Однако авторами новой «национальной» идеологии были именно те, кто ответственен за банкротство и «югославской социалистической идеи». Они в 1990-х и стали создателями «великосербского национализма», устранив от участия в этом всех самых достойных, образованных, значимых и принципиальных людей.

В результате истинный патриотизм был подменён банальным эгоизмом, скрываемым за патриотической риторикой, который позволяет манипулировать обществом в интересах кого угодно, но не народа и государства. Главное, чтобы этот народ и государство шли туда, куда им укажут. Например, хотя в Югославии в 1990-х очень много говорили о так называемом «косовском завете», тех, кто был реально готов ради этого завета чем-то жертвовать, оказалось слишком мало.

Сербские политики из-за своих амбиций готовы были разрушить всё, что угодно. Их «эго» довлело над всем. Благодаря этому западным спецслужбам не составляло особого труда решать любые свои задачи на постюгославском пространстве. Достаточно было лишь подкупить «настоящих патриотов», среди которых желающих пойти на это было предостаточно.

При этом ослеплённая своим «эго» сербская элита решила, что не обязательно исполнять не только югославские, но и международные законы, что неизбежно вело Югославию к политическому банкротству. А «комплекс превосходства» стал причиной возникновения ненависти даже собственно между сербами, проживающими в различных регионах Сербии. Не говоря уже о культивировании бытового национализма по отношению к разным республикам бывшей Югославии.

В посткоммунистической Югославии среди сербов широко распространилась «национальная идеология», пропагандисты которой не обращали внимания ни на исторические факты, ни на здравый смысл. Эта идеология представлявшая, по сути, собою обычный шовинизм, внушала обществу то, что абсолютно все являются врагами сербского народа. В 1990-х исключение делалось, пожалуй, что грекам, правда, с оговоркой, что они – большие лентяи.

К русским у сербов культивировалось двоякое отношение. С одной стороны югославы вспоминали, что в 1970-80 годы, когда они работали в СССР, советских людей можно было купить «за жвачку и джинсы». С другой – после привычного обвинения собственной власти в предательстве, как правило, следующей в списке предателей оказывалась «матушка-Россия».

Вместе с тем сербам навязывали абсурдную идею, что они являются «малыми руссами», только благодаря которым пока никто не смог завоевать Россию. При этом якобы сербы всегда воевали за русских, а Россия их только предавала. Все эти «национальные» сербские программы поражают своей примитивностью и отдалённостью от реальной жизни.

Источник материала
Материал: писатель, публицист, историк, военный эксперт и участник югославских войн 1990-х годов Олег Валецкий