Макрон и цыгане

Медовый месяц (точнее медовые три месяца — пресловутые первые сто дней правления) Эммануэля Макрона и Франции закончились не слишком успешно. Социологический зондаж, проведённый 25—26 августа, показал, что за последний месяц рейтинг Макрона упал на 14%, а с мая, когда новый президент въехал в Елисейский дворец, — на 22%.

57% опрошенных заявили, что недовольны действиями президента, 20% из них — что очень недовольны, и лишь 40% одобрили деятельность Макрона.

Нечто подобное было в 1995 году, когда свежеизбранный президент Ширак за подобный срок потерял 20% симпатизантов (правда, всё же не 22%). Но затем он сумел отыграть рейтинг назад. Сравнение же с более близкими предшественниками для Макрона просто губительно. Саркози за медовые 100 дней вообще сумел повысить рейтинг (64% в мае и 69% в августе). И даже Олланд, завершивший свою инвеституру в качестве Месье 4% (по общему мнению, это столь незадачливый президент, что даже на конкурсе чудаков он занял бы второе место), всё же по итогам ста дней потерял только 7% поддержки — с 61% до 54%. Макрон потерял в три раза больше.

Особенно впечатляет падение Макрона в народном мнении, если учесть, что, по-хорошему, в августе рейтинг вообще не должен падать — или падать минимально. Август во Франции — каникулярное время: народ пребывает в расслабленности, президент тоже, ничего особенного не происходит… И с чего вообще падать рейтингу? Сентябрь, в котором оппозиция прочит обострение классовой борьбы, ещё не наступил. Правда, и на приморском отдыхе в окрестностях Марселя Макрон сумел вновь поссориться с прессой — папарацци, фотографировавший президента и его супругу, был задержан и провёл шесть часов в участке. Но вряд ли задержание назойливого репортёра на мопеде могло обеспечить 14-процентное падение рейтинга за август. И даже русские хакеры, которые виновны решительно во всём, в августе, вероятно, тоже отдыхали — во всяком случае попыток всё свалить на них не было.

Логичнее предположить, что стало выплёскиваться накопленное ранее раздражение.

Здесь мы наблюдаем нищету политтехнологии, являющуюся следствием её же первоначального триумфа. Президент Макрон был сделан буквально из ничего. Милый друг, достаточно бойкий и пронырливый, но без какого бы то ни было политического опыта, без партийной — и вообще хоть какой-нибудь — команды и без сколь-нибудь внятной программы.

«Республика, вперёд!» (La République en Marche!), а полное название движения в поддержку Макрона — «Ассоциация за обновление политической жизни». Это столь же звучно, сколь и бессодержательно. Вместо сколь-нибудь внятной программы (куда вперёд-то?) — одна пустота.

В то же время, если говорить о политтехнологии, была проделана колоссальная работа. Были снесены две системообразущие партии, выбиты кандидаты от них, мобилизованы и призваны все крупные СМИ, причём не только национальные, но и мировые, — все как один топили за Макрона. Привлекли к делу и социальные сети — владелец Facebook Цукерберг возглавил борьбу с фейковыми (то есть неприятными) новостями, появлявшимися в ходе французской избирательной кампании.

Объединённые усилия дали результат, и 8 мая Макрон-триумфатор явился во дворе Лувра перед ликующим народом.

А далее выяснилось, что подсадить в седло при должном усердии можно кого угодно, но проблема в том, что дальше-то этот «кто угодно» должен скакать самостоятельно. С чем наблюдаются очевидные проблемы. Как открыто говорят во Франции, «Макрон, кажется, до сих пор не понял, что стратегия коммуникации во время избирательной кампании кардинально отличается от стратегии управления страной».

Политтехнологи, обеспечившие победу Макрона, действовали подобно цыгану, произведшему предпродажную подготовку кобылы, отчего она выглядела замечательно упитанной. Но затем «с лошадью стали вершиться чудеса». «Случайно оглянувшись, Щукарь оторопел: за ним шла не купленная им пузатая и сытая кобылка, а худющая кляча с подтянутым брюхом и глубокими яминами возле кострецов. За каких-нибудь полчаса она похудела наполовину. Сотворив крестное знамение и шепча: «Свят, свят, свят!», Щукарь выронил из рук повод… Только обойдя вокруг кобылки, он обнаружил причину столь невероятного по быстроте исхудания: из-под мочалистого кобыльего хвоста со свистом, с шипением вырывались спёртый воздух и жидкие брызги помёта».

Предпродажное надувание кандидата прекращает своё действие после вылетания затычки, и 57% французов ощутили себя в роли шолоховского деда Щукаря.

Источник материала
Настоящий материал самостоятельно опубликован в нашем сообществе пользователем Proper на основании действующей редакции Пользовательского Соглашения. Если вы считаете, что такая публикация нарушает ваши авторские и/или смежные права, вам необходимо сообщить об этом администрации сайта на EMAIL abuse@newru.org с указанием адреса (URL) страницы, содержащей спорный материал. Нарушение будет в кратчайшие сроки устранено, виновные наказаны.

Комментарии

комментариев 7

  1. OldSeaman:

    Главное, они понюхали помет Макрона.

    • Alex Row:

      Французам привычно нюхать гугнецо. Оно по улицам до конца девятнадцатого века там текло. И на головы выливалось.

  2. Gena:

    Прогнозируемо до не смешного.

  3. ZIL.ok.130:

    А каг жы «волеизъявление норота»?
    Каг жы «свабодные выборы»?

    • EvilTeacher:

      Хех…. Выборы — свободные… «Выбирай!!!!! Выбрал? — Свободен!… «

  4. Tim_duke:

    Ничего нового. На эту тему есть хороший фильм — «День выборов».

  5. Luka:

    Карикатура, а не портрет Макрона. Особенно доставили ссылки на «опросы общественного мнения» (гы-гы!!) и шлак, публикуемый потаскушками типа «Либерасьён». Реальность объемнее и интереснее.

    Например, отсюда.
    «Молодой французский президент и князь Андорры Эммануэль Макрон, очевидно, считает себя обладателем аналогичных (Путинским) талантов.Некоторые основания для этого он имеет. Мальчик из скромной интеллигентной семьи сделал блестящую карьеру во французской политике, куда посторонним вход заказан. Проявил не менее блестящие таланты в сфере финансов. В бытность инвестиционным банкиром его называли «финансовым Моцартом». Наконец, сумел уговорить свою бывшую учительницу, прожившую 32 года в счастливом браке с банкиром Анри Луи Озьером (трое детей), развестись и выйти замуж за Макрона. При этом сам будущий президент не только был на 24 года младше своей супруги, но и занимал сравнительно скромную должность в Министерстве экономики — блестящая карьера была еще впереди.
    В общем, он явно умеет нравиться и уговаривать. И склонность к интриге имеет. И ждать умеет — тоже.
    Он почти не заметен на крупных международных форумах. В отличие от канцлера Германии, не стремится подкрепить свою позицию авторитетом ЕС, практически всегда выступая от имени Франции, в то время как не только Германия, но даже мелкие прибалтийские постсоветские лимитрофы любят выступать от имени всего Евросоюза. Макрон пытается идти к цели кратчайшим путем, решая вопрос непосредственно с тем, кто принимает решения.
    Перед тем как сформулировать свою позицию по сотрудничеству с Германией в рамках ЕС, он провел сепаратные переговоры с Трампом, в ходе которых решал исключительно французские, а не общеевропейские проблемы. С Берлином он соглашается в необходимости реформировать ЕС и отстранить от влияния на принятие стратегических решений младоевропейцев из Восточной Европы, что вызывает регулярные истерики у членов Вышеградской группы. Он жестко торгуется относительно финансовой политики. Берлин желает экономить и управлять Евросоюзом при помощи своих денег, а Макрону хотелось бы, чтобы Германия оплатила военно-политическое доминирование Франции в ЕС. В его представлении Берлин должен удовольствоваться позицией парижского «королевского банкира».
    Однако для возвращения Франции роли члена глобального синклита великих держав, в узком кругу решающих судьбы мира (о чем мечтал еще де Голль), Макрону мало выйти на позиции лидера ЕС, оттеснив Меркель на второй план. Ему надо сбросить с Франции ответственность за урегулирование не представляющего для нее интереса украинского кризиса, а вместо этого войти в узкий круг стран, решающих судьбу Сирии и Ближнего Востока.
    Когда Олланд вводил Францию в число организаторов «нормандского формата», на Западе в целом и в Париже в частности считали, что украинский кризис долго не продлится и завершится полным триумфом Запада и унижением России. Официальному Парижу представлялось разумным занять место в первом ряду будущих триумфаторов. В том же 2014 году казалось, что западная коалиция, исламисты и сирийская пятая колонна вот-вот добьют Ассада, после чего вопрос о переформатировании Ближнего Востока будет решаться с учетом французских интересов.
    Однако уже через год (тем более через три — когда Макрон стал президентом) ситуация выглядела далеко не так оптимистично. «Нормандский формат», в котором Франция и Германия пытались сыграть роли посредников в урегулировании российско-украинского конфликта, самостоятельного развития не получил, выродившись в «минский формат». А в этом случае уже Россия, Франция и Германия выступали посредниками между Киевом и Донбассом.
    Не надо быть опытным политиком и руководить страной с полуторатысячелетней дипломатической традицией, чтобы сообразить, что «минский формат» рано или поздно должен завершиться формализацией выхода Донбасса из состава Украины. Здесь вопрос времени и конкретных условий, но не принципа. То есть ситуация для Запада оказалась изначально проигрышной, и вопрос лишь в сроках и масштабе этого проигрыша. Причем если Германии, плотно интегрированной в дела Восточной Европы, газовые контакты с Россией и организацию украинского переворота, есть за что бороться, то Франция, в принципе, чужая на этом празднике жизни. Олланд хотел без особого напряжения сил получить при разделе российских трофеев кусок пожирнее. Макрон понял, что прибыли не будет и его задача (как инвестиционного банкира) выйти в ноль, чтобы не фиксировать на этом направлении убытки.
    Зато в Сирии виден свет в конце тоннеля. Там не только добивают исламистов, но и вовсю обсуждают в Астане вопросы послевоенного устройства как Сирии, так и всего Большого Ближнего Востока (а по факту — и Северной Африки). И за этим столом нет США (с чем Макрон с удовольствием бы согласился), но там нет и Франции.
    И вот президент Франции делает ряд заявлений на тему «О чем я бы поговорил с Путиным». Он фиксирует разногласия по Украине, но никак не рефлексирует по этому поводу. Накануне вместе с Меркель Макрон ограничился ритуальным призывом к президентам Порошенко и Путину выполнить минские соглашения, на что получил столь же ритуальный ответ, что Россия не является участником данных договоренностей.
    Фактически президент Франции демонстрирует, что, как и его товарищи по несчастью, выйти из «минского формата» Франция не может. Но в принципе он, как и нормандский, ей не интересен и никаких активных действий она на этом направлении предпринимать не собирается. Украина — объект для размена. Если Путин найдет приемлемые формулировки или же общие политические обстоятельства изменятся, то Макрон готов закрыть глаза на любые изменения на Украине.
    Но не бесплатно. Его интересует Сирия. И он об этом открыто говорит, заявляя, что рассчитывает на то, что Путин придаст ускорение процессу. Очевидно, имеется в виду процесс вовлечения Франции в урегулирование сирийского кризиса. Макрон явно ссылается на то, что намекал на свой интерес к участию в сирийском урегулировании еще во время версальской встречи с президентом России. Ответа он не дождался и теперь выкладывает на стол предмет для торга — Украину.
    Похоже, что при всей своей ушлости и склонности к политической интриге, Макрон так и остался в плену стереотипов Запада. На Западе изначально были уверены в экзистенциальной ценности Украины для России, в том, что Москва все отдаст, лишь бы вернуть эти территории и не допустить появления в Киеве прозападного режима.
    Макрон точно так же предлагает России не нужную Западу Украину в обмен на весьма актуальную для Запада Сирию, как это делала администрация Обамы в 2014 году. Только обстоятельства изменились, поэтому то, о чем Обама молчал (в Кремле сами поймут), Макрон говорит практически открыто. Кроме того, ему уже не приходится рассчитывать, что, пожертвовав украинской пешкой, удастся заставить Москву полностью сдать сирийскую партию, поэтому он согласен, что Франции придется сидеть за одним столом с Россией и ее партнерами. Главное — отвоевать свое место под ближневосточным солнцем.
    В целом ничего нового предложения французского президента не содержат. Кроме одного. Франция готова к сепаратным (без участия США и Германии) переговорам об урегулировании всех спорных вопросов с Россией. Запросы Макрона, конечно, не соответствуют весу его страны, но сам факт желания заключить с Россией сепаратную сделку — показателен. Лидеры Запада больше не верят в победу и торопятся выйти из конфронтации первыми и без потерь.
    Как всегда, за всех ответит последний.»
    https://ria.ru/analytics/20170901/1501540694.html