Фауна окрестностей Питера. Павловск

Из путевых заметок кота Фелискета.

После Петергофа посетил я град Павловск. Ну, что сказать вам, судари мои? Если Петергоф похож на парадную залу, где и присесть-то боязно, то Павловск какой-то уютно-домашний. И толпы туристов тут не шастают. Павловский парк напомнил мне родные места.

Такие полянки и у нас встречаются в долине Тесьмы под Таганаем. Лепота! Не спеша прогуливаясь по парку, встретил я госпожу Белку.

Белка то резво резво прыгала с дерева на дерево, то резвилась в траве, то, завидев прохожего, выбегала на дорожку и выпрашивала угощенье в виде семечек и орехов.
— Сударыня! — обратился я к рыжей непоседе. — Не совестно ли вам попрошайничать в сих исторических местах?
— Ах, сударь, — отвечала Белка, — исторической памятью сыт не будешь, а туристы на то и надобны, чтобы нас вкусностями снабжать. Небось видели у входа в парк киоск, где орехи и семечки для нас продают. Должны же мы что-то иметь с того, что пейзаж оживляем?
Тут рыжая непоседа махнула роскошным хвостом и унеслась встречать очередного прохожего, а я отправился дальше, любуясь живописными берегами речки Славянки.

Что и говорить, прогуляться по Павловскому парку одно удовольствие (в хорошую погоду, конечно). Нет здесь петергофской помпезности и суеты, а есть простота и душевность. Авторы путеводителей вот так выражаются: «Павловский парк — своего рода философская поэма о сути духовной жизни, её тайных и, радостях и светлой грусти». Не-е, я кот простой, провинциальный, так вытрутасничать не умею. Я по-простому скажу: хорошее это место, вот и всё!
Тем временем дорожка привела меня  к мостику с четырьмя кентаврами, за которыми на высоком берегу Славянки появился тыл Павловского дворца.

Поднявшись повыше, я кинул прощальный взгляд на кентавров (не люблю я этих существ, двуличные они какие-то и пахнут плохо, к тому же известные скандалисты) и пошёл дальше.

И вот, наконец, моим глазам предстал сам Павловский дворец.

Торжественная закладка дворца состоялась 25 мая 1782 года, а строительство было в основном завершено уже к лету 1786 года. Строился он для наследника престола Павла Петровича и его супруги Марии Фёдоровны, с восшествием Павла на престол стал императорской резиденцией, а после трагической кончины бедного императора стал летней резиденцией вдовствующей императрицы Марии Фёдоровны.
Вдоволь налюбовавшись внешним видом дворца и нанюхавшись цветущей вокруг сирени, решил я прогуляться по дворцовым покоям, надеясь при этом увидеть одну вещь.

Дело в том, что мы с хозяином много лет занимались историей огромной каменной вазы, сделанной из таганайского авантюрина (диаметр чаши 246 см, высота вместе с ножкой 146 см, полный вес около 250 пудов, или свыше т). Ныне она экспонируется в Гербовом зале Эрмитажа, в чём мы в прошлом году и убедились лично. Во многих источниках говорится, что копия авантюриновой эрмитажной вазы высотой 125 см хранится в Павловском музее-дворце. Вот в этом я и хотел лично удостовериться.
Долго я путешествовал по дворцовым анфиладам, но авантюриновая ваза всё не попадалась на глаза. Попробовал расспросить местных жителей.
Первой мне встретилась баронесса Рысь.

На мой вопрос она ответила, что лежит здесь уже давненько, но про авантюриновую вазу ничего не слыхала.
Тогда я со всем уважением обратился к князю Белому Медведю.

И вновь меня постигло разочарование: Его Сиятельство, увы, давно страдало склерозом и помнило только то, как к нему пришёл белый и пушистый северный зверёк, после чего он здесь и очутился.
Ничего не знал о вазе и мой старший родич Его Высочество Тигр.

Правда, Тигр дал мне дельный совет:
— А спроси-ка ты, братец, нашего Главного Хранителя Кота Аполлинария. Он сейчас, надо полагать, на свежем воздухе обедает.

Действительно, покинув дворцовые покои, я увидел серого кота в белых тапочках, с аппетитом уплетающего сухой корм. На мой вопрос он, оторвавшись от трапезы, недовольно муркнул:
— Нет у нас такой вазы! Может когда и была, а сейчас нет. Понимать должон, что многого у нас теперь нет после бурного двадцатого века. А то что в книжках пишут, так ведь один автор в кои веки сказал, а остальные у него переписали. Хотя дыма без огня не бывает. Батюшка Николай Павлович очень к авантюрину неравнодушен был, вполне мог в своё время своей матушке Марии Фёдоровне вазу подарить. Ладно, заговорился я тут с тобой, а у меня эта, как её, сиеста по расписанию. — сказав это, кот развалился пузом кверху и захрапел.

В огорчении я присел в парке на лавочку. Тут ко мне подскочил наглый воронёнок и стал требовать денег на пиво с раками.

«O tempora! O mores!» — подумал я про себя и отправился в обратный путь.

Материал: Фелискет
Иллюстрация: Коллаж и фото Фелискета